КОНСЕРВАТИЗМ, КАК И БЫЛО СКАЗАНО
Спор о консерватизме в нашей печати приобрел новый оборот. Вместо
продолжения дискуссии, дальнейшего продумывания темы и прочих идейных и
словесных баталий, часть участников спора торжественно покинула поле битвы,
заявив, что слово "консерватизм" безнадежно изгажено плебеями и "фашиками" и что
пора жантильным господам поискать новую, неизгаженную чужим присутствием
площадку (имя же ее Ты, Господи, веси).
Жест провинциального Карандышева: "так не доставайся же ты никому" — очень
характерен для наших властителей дум, в тех случаях когда чьи-нибудь думы не
подчиняются их власти. Хотя по-человечески понять их можно. Имелся некий
политтехнологический проект, под который уже были подтянуты ресурсы, карты
заправлены в планшеты, и вдруг — досадный сбой. Посторонние люди приходят на
приуготовленную к делу «площадку» и начинают говорить про что-то свое,
политтехнологически ненужное, незаказанное и не предусмотренное схемой.
Тем не менее мы имеем основания полагать, что у нас есть право находиться на том
месте, на котором мы находимся, и называться так, как называемся. Так уж
получилось, что мы суть русские консерваторы. Это наше имя, и отказываться от
него ради чьих-то технических надобностей было бы негоже.
Впрочем, надо же объяснить, на чем основаны наши права на этот титул. Они
довольно просты. Мы — русские люди, вполне разделяющие мнения, суждения и
предрассудки своего народа. И в особенности — предрассудки.
Есть огромное число предрассудков, которые устойчиво разделяет абсолютное,
несопоставимое даже с путинским рейтингом, число россиян. Это не те мнения,
которые они выражают (или якобы выражают) в соцопросах, а те, который вырываются
у них "между прочим" в разговорах в метро, такси (о, эти разговоры в такси — из
них можно слагать поэмы), на кухнях и в кабаках. Иные из этих мнений весьма
нелицеприятны и по отношению к властям предержащим, и к тем или иным социальным
прослойкам, группам лиц или там зарубежным странам. Большинство этих мнений
сидит столь глубоко, что не вытравить их ни газетно-телевизинной промывкой
мозгов, ни школьными программами, обучающими "толерантности". Остается только
отменить этот народ вместе с этой страной, предварительно отобрав у них и вынеся
все что можно через задний ход. Последним, впрочем, занимались давно и успешно.
Секрет наш как страны и как народа — почему мы еще как-то живы, — в том, что нас
держат еще эти предрассудки и этими предрассудками друг друга мы понимаем.
"Посмотришь на русского человека острым глазком… Посмотрит он на тебя острым
глазком… И все понятно. И не надо никаких слов. Вот чего нельзя с иностранцем",
— писал Розанов сто лет тому назад как.
Впрочем, если кто-то предпочитает иностранных авторов отечественным, тому стоит
почитать Эдмунда Берка, отца британского консерватизма. "Вместо того, чтобы
избавиться от всех наших старых предрассудков, мы старательно их лелеем, — писал
Берк, — мы лелеем их именно потому, что это — предрассудки; чем древнее они и
чем больше распространены, тем больше мы их лелеем. Мы опасаемся дозволять людям
жить и действовать с опорой каждого лишь на собственный запас разума...
Предрассудок превращает достоинство человека в его привычку, а не в ряд
несвязанных поступков. Именно через предрассудок долг человека становится частью
его натуры".
Тем мы живы и по сей день. Путину в свое время удалось стать национальным
лидером как раз на том, что в его грубоватом юморе эти предрассудки прорывались
в "дискурс" публичной политики, чего никогда не случалось при имевшем куда
больше "национального колорита" Ельцине. И власть стоять будет прочно до тех
пор, пока она будет оперта хотя бы одним из четырех углов на народный
предрассудок. А падет как раз тогда, когда какие-нибудь умники внушат ей, что
взамен либерализма неплохо бы ввести какой-нибудь иной -изм (пусть даже самый
консервативный), переведенный со словарем лучшими журналистами и литераторами.
Мы же будем оставаться верны этому идущему из глубины спонтанному народному
консерватизму, будем придавать ему словесную форму, как и пристало подлинной
национальной интеллигенции. И не променяем его ни на какую стерилизованную
доктрину, вокруг которой нужно строить шеренги заборов и развешивать колючую
проволку, только чтобы "не замарали". Своего Здравого Смысла мы не уступим. Это
уж, будьте благонадежны.